Неточные совпадения
Куля качнул отрицательно
головою и, повернув лошадь в объезд к стогу, направился к пересекавшей поляну узкой лесной косе, за которою днем довольно ясно можно было видеть сквозь черные пни дерев небольшую хатку
стражника.
Через
голову убитой лошади рухнул офицер, а
стражники закружились на своих конях, словно танцуя, и молодецки гикнули в сторону: открыли пачками стрельбу солдаты. «Умницы! Молодцы, сами догадались!» — восторженно, почти плача, думал офицер, над которым летели пули, и не чувствовал как будто адской боли от сломанной ноги и ключицы, или сама эта боль и была восторгом.
Дали. Двое
стражников уселись на
голову и на ноги, а третий отхлестал нагайкой.
Ночи напролёт шагает по деревне и вокруг неё тяжёлый серый конь, а
стражник, чернобородый и прямой, качается в седле с винтовкой на коленях, тёмными глазами смотрит вперёд и поверх
головы старого коня, как бы выслеживая кого-то вдали.
Старуха Лаптева, тряся
головой, молча протягивает Гнедому шапку, он берёт её, взбрасывает на
голову и, медленно шагая впереди
стражника, ревёт...
Стражник вскинул
голову и глухо сказал...
— Как же не пойдёшь? — говорю, видя на краю невысокого взгорья
голову лошади и тёмное лицо
стражника, наклонившееся вниз.
Приподняв фонарь, он осветил горницу:
стражник лежал в переднем углу под столом, так что видны были только его
голые, длинно вытянутые ноги, чёрные от волос; они тяжко упирались согнутыми пальцами в мокрый, тёмный пол, будто царапая его, а большие круглые пятки разошлись странно далеко врозь. Авдотья лежала у самого порога, тоже вверх спиной, подогнув под себя руки; свет фонаря скользил по её жёлтому, как масло, телу, и казалось, что оно ещё дышит, живёт.
И я вижу, что сегодня грубое лицо
стражника как будто обмякло, опухло какой-то тяжёлой задумчивостью. Его тёмные глаза неподвижны, взгляд мутен и туп, а
голова необычно беспокойна, точно ей неудобно на толстой, заросшей чёрными волосами шее и она боится упасть на землю.
Их не удивило, когда губернатор, всегда ездивший со
стражниками, вдруг стал ездить один, без охраны — как топор, если б он мог чувствовать, не удивился бы, увидав
голую шею.
Я лезла к ней по ее каменистым уступам и странное дело! — почти не испытывала страха. Когда передо мною зачернели в сумерках наступающей ночи высокие, полуразрушенные местами стены, я оглянулась назад. Наш дом покоился сном на том берегу Куры, точно узник, плененный мохнатыми стражниками-чинарами. Нигде не видно было света. Только в кабинете отца горела лампа. «Если я крикну — там меня не услышат», — мелькнуло в моей
голове, и на минуту мне сделалось так жутко, что захотелось повернуть назад.